В этом году как-то коротко, в трёх частях всего.
Предыдущая часть здесь.
Август
Хейзинга „Осень Средневековья“
Шпенглер „Закат Европы“ (не до конца). Насколько интересен и адекватен Хейзинга, настолько же интересен, странени и почти антинаучен Шпенглер. Интересно, что я скажу насчёт Ницше?..
„Песнь о Нибелунгах“ — в отличие от некоторых других известных мне эпических поэм, эта очень жива и жизненна, её героям сопереживаешь, с ними пируешь и с ними гневаешься.
О. Генри — рассказы в страшном количестве до конца месяца, просто как они опубликованы в несколькотомном его собрании сочинений. Как я писал уже, О. Генри главным образом очень предсказуем и безыскусен в построении сюжета, обычно нескольких абзацев уже достаточно, чтобы предвидеть счастливую, ироничную или морализаторскую концовку, но для меня главное в нём не это. Важнее его техника и мастерство.
Сентябрь
’The New Book of Knowledge’ vol. A — взял этот том из макулатурной кучи при погроме кабине английского языка, (а туда он попал, скорее всего, из библиотеки Квашнина она в школе как библиотека Ивана Грозного — кое-кто помнит, что была, но где сейчас — неизвестно, а в связи с тем, что не отремонтированных при Правдиной помещений в 1 корпусе не осталось, то и надежд её обнаружить больше нет). Это детская энциклопедия на английском языке, и поэтому читать её можно просто подряд (впрочем, я и обычные могу читать подряд, чему иные удивляются), чем я и занимался, присовокупив к множеству мелких произведений в составе 635 названий этого года и этот далеко не тонкий том крупного формата. Энциклопедия американская и потому, конечно, сконцентрирована на штатах, но ведь это как раз дьявольски интересно! Откуда ещё брать тот вариант истории США, тот взгляд на государство, демократию, экономику, образование, которым штаты смотрели на себя — на крупнейшую, богатейшую, свободнейшую страну на тогдашнем глобусе — и на другие страны, на которые зачастую посмотреть-то можно было только сквозь слёзы.
Р. Л. Стивенсон „Владетель Баллантре“ — книга немного нудная, длинноватая, перегруженная драматическими подробностями и перипетиями.
Октябрь
В. и Я. Гримм „Сказки“ (200 названий), „Легенды“ (154 названия) — детская у меня есть книга выборочных сказок братьев Гримм — огромный в чёрной блестящей обложке том „Золотая птица“ с рисунком на сюжет этой сказки, но я всегда подозревал, что за ней таится нечто большее, наконец собрался прочесть и не разочаровался. Конкретное первое впечатление — то ли русские народные сказки не такие уж русские и далеко не народные, то ли есть уйма общих индоевропейских сюжетов. Второе — надо бы возвращаться к немецкому языку и читать их в оригинале. Но в свете переобучения и работы по-настоящему 40-часовой неделей перспектива маловероятная...
Ноябрь
’Compton’s pictured encyclopedia’ vol. 1 (A) — а эта уже для всей семьи, читать родителям про себя и детям вслух, соответственно, охват тем шире, но изложение более энциклопедичное, хотя обзорные статьи по странам, штатам, крупным персоналиям отнюдь не сухи и интересны, несмотря на прошедшие 50 лет.
ещё О. Генри, чьё собрание сочинений я дочитал до конца и таким образом прочёл сполна в самом начале декабря и ничуть не жалею о потраченном времени.
Декабрь
Е. Альбац „Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ“. Несмотря на название, портрет получился не политическим (ибо, как мы видим с высоты прошедших 25 лет, у этой конторы не может быть политических взглядов и позиций, у неё одна цель — сохранение власти, привилегий и безопасности)... Так вот, выползая из скобок и стараясь не потерять нить мыли, повторюсь, у Альбац получился портрет не политический, а этический, и выписан лучше моральный облик чекиста — холодное сердце, изворотливый ум и кровавые руки.
Б. Рассел — „Логический атомизм“ — я вообще очень опечален тем, что Рассел полностью то ли не переведён, то ли не попал в эти наши интернеты, но выкачал всё, что есть по-русски, ибо философские тексты по-английски боюсь не осилить. А опечален я потому, что он, оказывается, облекает моё смутное и основанное часто на интуитивных прыжках от принципа к факту видение (науки, религии, этики, общества) в строгую логически выстроенную форму. Но это свежие впечатления, в основном Рассела я читаю как раз сейчас, а на тот момент я прервался и подумал, что надо бы постараться дочитать Лавкрафта до конца и „Сомнамбулическим поиском неведомого Кадата“, начатого во время СамариУма, был окончательно покорён, после чего сплошь прочёл сборники „Странствия сновидца“ и „Сияние извне“, закончив сонетами „Грибы с Юггота“. Трудно писать о нём, находясь, повторюсь, под магическим впечатлением внутренней цельности лавкрафтианского мира, под впечатлением силы принципа, положенного в его основу — реальность есть лишь иллюзия, и лишь иллюзия есть подлинная реальность.
